Будни и празднества новониколаевцев:
из записок современников начала XX века
(по материалам областного архива)
«В будние дни занимались новониколаевцы всяк своим делом, а вечерами любили посидеть на лавочках у ворот, поговорить о разных разностях, пощелкать семечки да орешки. Иногда на улицах ходили шарманщики, они крутили шарманку, напевающую песни. Тогда люди становились кругом шарманки, слушали песни и смотрели на танцующую собачку, обезьянку или мальчика. По окончании песен некоторые покупали у шарманщика билетики, которые вынимала из коробки клювом обученная птичка, содержащаяся в клетке. В билетиках предсказывалась будущая судьба человека.
Дети новониколаевцев обычно играли в «лисички – собачки», в «чижик», в «бабки», в мяч «бить – бежать» и другие игры. Увлекалась и молодежь игрой «бить – бежать», в «городки», на полянах играли в «горелки». Когда появились в городе «синематографы», вскоре переименованные в кино, молодежь ходила в них на «картинки». В Новониколаевске было тогда три кинотеатра — Махотина, «Гигант» (на месте теперешнего здания горисполкома) и «Диана» (в каменном доме на углу улиц Советской и Щетинкина). Позднее было открыто два общественных сада: Александровский, или Сосновка (на Фабричной улице) и Альгамбра (на Сибирской улице), в которых в летнее время устраивались гуляния. Новониколаевская молодежь устремлялась и туда.
Вспоминая прошлое города, встают празднества и широкой Масленицы и Сырной недели, бывшей в начале зимнего перелома к весне, следом за ней наступал семинедельный Великий пост. Эта Сырная неделя, по церковной терминологии, именовалась «мясопуст», то есть полное воздержание от мясной пищи, как подготовка к суровым и строгим дням Великого поста. Но люди еще в далекую седую старину нашли себе выход из условий «мясопуста» и придумали блины да оладьи, которые со сметаной да с икрой, да еще кое с чем были достаточно приятны и в конце концов из мясопуста получилась вместо воздержания развеселая неделя, особенно ближе к субботе.
На Масленицу особенно веселились купечество, домовладельцы, чиновники, да и просто жители – обыватели. Много они съедали блинов и выпивали водки, вин и пива такое количество, что жутко себе представить. Многие, бывало, заболевали от чрезмерного усердия.
На Николаевском проспекте на Масленицу устраивались катания. Все новониколаевцы, у кого были кони, выезжали на проспект. Кто появлялся на рысаках, украшенных шаркунцами, колокольцами, бумажными и тряпичными цветами, а сани — пестрыми, дорогими коврами, пели песни, вели себя шумно. Некоторые извозчики украшали лентами облезлые гривы своих несчастных кляч, возили веселящихся безлошадных молодцов с гармошкою и орущих песни…
Шумными в Новониколаевске бывали и праздники Пасхи. На Сенной площади (теперь на том месте Водный институт и сквер) устраивались качели, кружились карусели. Площадь кишела простым народом, для которого театры в то время были недоступны. Громко гудели шарманки и гармошки, показывал свое искусство «человек – оркестр», похожий, благодаря множеству инструментов на нем, на какого-то шамана. На широком ремне, перекинутом через шею, он носил впереди себя тяжелую шарманку. На голове у него был металлический шлем, весь увешанный маленькими медными колокольчиками. Остановившись, музыкант ставил свою шарманку на ножку-подставку и начинал неустанно крутить ручку, извлекая громкие звуки. Он потрясал головой, и к звукам шарманки присоединялся веселый перезвон колокольчиков на его шлеме. Мало того, у него на спине был пристроен барабан, а к локтю левой руки прикреплена ударная палка с набалдашником, которой он и отбивал такты в барабан, а другой рукой дергал за петлю ремень от литавр – медных тарелок на барабане. И музыка гудела, гремела на все лады. У музыканта одновременно работали и руки, и ноги, и голова. «Человек-оркестр» вызывал у окружающих желание плясать.
И они тут же плясали. На площади был построен временный дощатый балаган. «Зазывалы» объявляли публике, что сейчас представление начинается… А на балагане развешаны рекламные полотна с изображением каких-нибудь необычных приключений на воде и на суше.
На открытом помосте, почти под самой крышей, артисты в разноцветных, ярких костюмах выходили показаться публике – все для той же рекламы — и показывали какой-нибудь крошечный, минутный отрывок из предстоящей пантомимы.
На площади выступали акробаты, кувыркались и вскакивали друг другу на плечи, а также потешали народ раешники. Большим успехом пользовался тогда «Петрушка» — кукольный театр за ситцевой ширмой, где длинноносый Петр Иванович гнусавым голосом привлекал всеобщее внимание и проделывал всякие свои хулиганские поступки, бил всех других персонажей своей палкой-трещоткой и наконец сам погибал от свирепой собаки. Публика хохотала над дешевыми остротами Петрушки и с удовольствием платила добровольные гривенники за веселое представление. На площади же бойко шла торговля разными сладостями, семечками, орехами, квасом, мороженым …
Мороженщики возили на двух колесах ящики с наваленными кусками льда, а во льду вкопаны две большие жестяные банки с крышками, в одном — сливочное, а в другом шоколадное мороженое. Никакого шоколада, конечно, там не было, просто подмешивался жженый сахар для коричневого цвета, а может быть, еще что-то. Мороженщики протяжно и громко выкрикивали нараспев: «Са-ха-рно мороженое! Морожено хо-ро-шо. Сливочно шоколадно мо-ро-же-но!». Купить у них можно было на три копейки и на пятачок. Они намазывали его металлической лопаткой в порционные стеклянные стаканчики, которые были тут же в ящике в особом отделении, и давали чайные ложечки. Когда мороженое съедалось, стаканчик и ложечка возвращались…
(ГАНО. Ф. Р-1813. Оп. 1. Д. 248. ЛЛ. 15-18)
Из истории первых самодеятельных театров Новониколаевска
под руководством инженера Григория Будагова
«Вскоре в поселке появились и первые культурные очаги. Прогрессивно настроенная интеллигенция по подписным листам собрала средства, и в 1896 г. была построена первая школа, здание которой появилось одновременно со зданием народного театра. В небольшом домике за речкой Каменкой была открыта библиотека-читальня.
Первая школьная учительница – Степанида Павловна Козлова рассказывала: «Моего мужа Николая Васильевича Козлова и меня пригласил на работу в поселок Гусевку инженер-строитель Григорий Моисеевич Будагов. Это был замечательный, неугомонный человек, любивший свою специальность, много внимания уделявший и культурно-просветительской работе среди рабочих. Мы, молодые учителя, не только учили детей грамоте, но вели и культурно-просветительскую работу: проводили воскресные чтения, сопровождая их «туманными картинами», организовали хор, драматический кружок. Ставили пьесы Островского, Гоголя и даже некоторые оперы. Наши спектакли шли при хороших декорациях, их обычно рисовали инженеры и техники, строители моста и железной дороги. Все наши постановки пользовались большим успехом. Позднее, когда построили железнодорожную школу, заведовать которой был назначен друг мужа, Николай Васильевич Гольцов, мы со своими постановками, спектаклями, концертами выступали и там для деповских рабочих. В 1893 г. в школе у нас с Николаем Васильевичем занимались 41 мальчик и 39 девочек. Муж занимался в буфетной комнате, а я в зрительном зале. Квартира наша была за сценою и состояла из небольшой комнатушки. Школа и библиотека в Гусевке в какой-то мере, по инициативе Г. М. Будагова, противостояли пьянству, разгулу, картежным играм, воровству, дракам и прочим безобразиям. Школа и библиотека пользовались огромным авторитетом среди населения»
(ГАНО. Ф. Р-1813. Оп.1. Д. 248. ЛЛ. 6, 7. Архивный фонд Новосибирского государственного краеведческого музея. Отрывок из очерка по истории возникновения и развития Ново-Николаевска. 1967 год).