Уже давно минули те времена, когда всё село собиралось «на мосту» и проводило свой досуг в песнях, танцах и массовом музицировании. Время неумолимо изменяет всё, и в первую очередь, уклад жизни. В суматохе дней мы забываем даже о культуре поведения, не говоря уже о народных традициях. Но, к счастью, есть люди, задумывающиеся о таких серьёзных вещах и делающие всё, что от них зависит. Николай Александрович Кузьмин, художественный руководитель «народного коллектива» ансамбля песни и танца «Сибирские зори» р. п. Ордынское, – именно такой человек. Его коллектив – это сплочённая группа творческих людей, носителей традиционной русской культуры, которые вот уже почти полвека не перестают радовать зрителей своим творчеством. О том, как им это удаётся, мы и беседуем с композитором Николаем Кузьминым.
– Николай Александрович, как подбирается материал для концертных программ, кто помогает в этом ансамблю?
– Подбирать материал для концертов – сложная штука. Для программы нужно, чтобы была логическая цепочка, чередование номеров по темпу. Иногда идеи подсказывают сами участники ансамбля, а, бывает, что напоёт кто-нибудь мелодию – она и мне понравится. Тогда ищу более точный нотный материал, обрабатываю его. К тому же я всегда стараюсь подбирать номера, которые нравится исполнять участникам ансамбля: это становится ясно уже на репетиции. И, конечно, надо учитывать интересы зрителя – если не захватило, не зацепило, значит – ошибся. Таков творческий процесс, и в этом нет ничего страшного.
– Заметно, что в своей программе, в отличие от многих, Вы не слишком увлечены экспериментами с народной музыкой…
– Раньше в деревнях не было инструментов, и на вечёрках и праздниках люди сами себе аккомпанировали: брали трещотки, ложки, колотушки, литовки, свистки – создавали себе шумовой аккомпанемент. Потом стали появляться инструменты: балалайка, гармоника, баян. И шумовые инструменты стали немного отходить на второй план. Я знаю, что многие коллективы и сейчас используют этнические инструменты, но у нашего оркестра такой необходимости, думаю, нет. Такие инструменты сложно настроить, добиться определённого звучания. А я люблю строй, мне по душе чистый аккорд.
– Есть ли вообще перспективы у народного искусства, как Вы считаете?
– Безусловно, есть. Народное искусство, как показывает жизнь, было и остаётся способом единения людей, небезразличных к будущему своей страны. Я же вижу, как нас принимает молодёжь в зрительном зале, на концертах, фестивалях. Их уже не удивишь многообразием спецэффектов современной музыки. Молодые, как мне кажется, всё больше тянутся к живому исполнению, отдаче. Народное искусство всегда задевает патриотические чувства, эмоции. Это наши истоки, и именно цельность и преемственность народной традиции определяет лицо нашей страны.
– Что Вы думаете о грани авторства и народности?
– Если песня ушла в народ – это высшая награда для композитора. Если её просто поют, не задумываясь, кто автор, это просто шикарно. Не объявили на сцене и ладно, главное, чтобы песня прозвучала.
– Как Вы себе представляете идеального слушателя?
– Идеальный слушатель – это тот, кто пришёл конкретно на тебя, на твой ансамбль. Хорошего зрителя видно сразу. Как только выходишь на сцену, у него уже глаза горят, он – в ожидании. Только такого увидал в зале – на него конкретно уже и работаешь. Потому что успех выступления во многом зависит от тех импульсов, которыми обмениваются артисты и зрители. Иногда бывает, что песня заканчивается, а зритель не хлопает. Это вообще здорово! Тишина стоит в зале какое-то время, а потом только все начинают хлопать. Это значит, что зритель додумывает, пропускает через себя услышанное.
– Как Вы подбираете артистов в хор?
– Беру всех желающих. Мне иногда приходится помогать другим коллективам, посещать фестивали, смотры, конкурсы, концерты. Вот там нахожу участников. Иногда подсказывает кто-то. Узнаю, предлагаю. Как правило, соглашаются, конечно. Но есть у нас и беда – уходят участники, как правило, студенты. Конечно, слава богу, что все учатся, устраиваются на работу. А с другой стороны – жалко: только вырастишь, подготовишь, научишь, а они уходят. На их место приходят новые ребята, школьники, ребята из детского ансамбля «Зоренька». И всё повторяется.
– О чем Вы говорите с артистами перед началом концерта? Как настраиваете их перед выходом на сцену?
– Я не всегда им что-то говорю, настраиваю. Потому что они сами знают, что если во время концерта выложиться на сцене хотя бы процентов на 70, то это уже будет хорошо. Настраиваю я их, как правило, на репетициях. От этого, считаю, многое зависит. Ведь если на репетиции они всё сделали на 100 процентов, то и на самом концерте всё будет хорошо, несмотря на волнение и другие факторы. Всегда говорю, что на сцене надо все номера через себя пропускать, потому что зритель это чувствует. И если хорошо артисту, то хорошо и зрителю.
– Ни для кого не секрет, что ансамбль исполняет и песни, написанные Вами. Вы композитор, и наверняка пришли к этой деятельности не сразу, как это было?
– В то время, когда я учился в училище, баян был очень востребованным. Часто приходили и спрашивали: «Кто может поиграть на свадьбе или на других праздниках?» Всегда показывали на меня. Вот я и играл. А потом заведующий кафедрой сам пригласил меня работать. С тех пор я стал совмещать учёбу и работу. Меня порекомендовали музыкальным руководителем строительно-путинного отряда, где были студенты со всех городов. Я там был художественным руководителем, сам набирал студентов.
В 1973 году нас отправили на остров Шикотан. А в 1973 году проснулся вулкан Тятя-Яма на остров Кунашир. Засыпало пеплом всё. Когда весь пепел смыли, а работы ещё не было, то надо было чем-то занимать людей. Стихоплёты начали писать свои стихи, такие как:
Говорят, что триста лет тому назад
Остров Шикотан был сайрою богат.
А сегодня ветер пепел к нам принёс.
И по сайре загрустили все всерьёз.
И надо было музыку писать к этим стихам. Вот такие мои первые песни «про сайру» и были. Помню, корреспонденты приезжали из Москвы, вышел журнал с фотографией нашей концертной бригады.
– А как Вы пишете песни?
– Мне нужен хороший стих. Тогда приходит вдохновение. Поначалу, когда просто слушал песни других композиторов, пробовал делать обработки, а это уже – композиторство. Помню, взял песню Николая Кудрина «Деревенька» и обработал на квартет. Автору понравилось. Я потом много его песен обрабатывал – «Банька», «Ёлки-палки», «Перепёлка», «Веснушки» и т. д. Он даже предложил мне издать сборник «Песни Н. Кудрина в обработке Н. Кузьмина». А песню «Банька на двоих» он обещал мне выслать специально для обработки, но я её не дождался – Кудрин умер. Однако потом я эту песню нашёл и все-таки сделал её обработку. Эта песня стала лауреатом Кудринского фестиваля.
Однажды я прочитал стихи Ивана Пухначёва – очень одарённый был поэт, который умел в трёх куплетах раскрыть целую историю жизни! Я тогда написал музыку к его стихам «Рябины на снегу». Потом эта песня была записана на пластинки, кассеты, диски. Позже я познакомился с творчеством поэтов Евгения Острикова, Леонида Долгова, Евгения Бабикова. Стали сотрудничать. Так, например, в 2006 году песня «Комары-комарики» на стихи Долгова стала лауреатом Иткульского фестиваля. Случается, что и на заказ песни пишу – для фестивалей, например, спортивных праздников и т. д. На стихи Евгения Бабикова были написаны песни «Плавала лебёдушка», «Край родной» и «Моя Ордынка», которая тоже стала лауреатом на фестивале и была записана на диск.
– Какие композиторы на Вас повлияли?
– Я преклоняюсь перед Виктором Захарченко. Это, можно сказать, мой кумир. Также это Валентин Левашов, Николай Кудрин, Михаил Опарнев, Николай Кутузов, Михаил Бондаренко и другие. С Опарневым мы тоже встречались, и он сказал мне: «Коля, не бросай это дело. У тебя получается, пиши. Я тебя благословляю». И подарил мне свой сборник.
– Какую музыку Вы сами слушаете?
– У меня нет определённых предпочтений. Музыку делю на хорошую и плохую. Нравится мелодия – слушаю, нет – выключаю. А телевизор я редко смотрю. Там часто показывают бездарность.
– А у Вас есть ученики, последователи?
– Есть выходцы из нашего ансамбля, которые уже организовали свои профессиональные ансамбли и работают. Например, Таня Валова 7 лет у меня пела, а потом создала свой ансамбль «Русская тройка». Из оркестра вышел очень одарённый парень Ваня Кривцов. Играл в джаз-оркестре «Сибирский диксиленд», в Биг-бэнде под руководством Владимира Толкачёва. Из оркестра же вышел Серёжа Адаменко, который сейчас закончил консерваторию. Следом идёт Валя Лимонова, которая, скорее всего, тоже пойдёт в консерваторию. На данный момент в Новосибирском колледже культуры учатся три мальчика на хоровом отделении – пели у меня в детском ансамбле, во взрослый перешли, а после захотели продолжить жизнь в искусстве и пошли учиться дальше. Надо сказать и о других ребятах, которые у меня пели и по сей день приезжают на репетиции, выходят на сцену вместе с нами. Пусть они не учатся сейчас в колледжах и институтах культуры, но я уверен, что им участие в ансамбле пригодилось в жизни.
Вообще, я благодарен всем своим участникам. Всем: кто был, кто будет, и особенно тем, кто сейчас в действующем составе, – за их преданность. Благодарю и зрителей, за которых мы в ответе. Я лично за них в ответе – не войду же я в новый творческий сезон с пустыми руками! Обязательно что-то приготовлю, чтобы им понравилось, чтобы их надежды оправдались.